Маршак С., Лебедев В. Как рубанок сделал рубанок. Ленинград. Издательство "Художник РСФСР", 1974 г. 16 с. Мягкая ...

Маршак С., Лебедев В. Как рубанок сделал рубанок. Ленинград. Издательство "Художник РСФСР", 1974 г. 16 с. Мягкая издательская обложка, энциклопедический формат (21.5 х 28 см). Очень хорошая сохранность. У-15
Репринтное воспроизведение издания 1924 года.

[«Рисунки точны и четки, но все издание напоминает хороший прейскурант» — так, вроде бы уважительно, но со сдержанным недоумением оценивает эту книжку (тогда уже не новую) аннота­ция середины 30-х годов (Детская литература. - 1936. - № 1. - С. 26). И в самом деле: перед нами деловитая, почти суровая техническая книга для дошкольников. Неужели они для малышей, эти жесткие чертежи рубанков и стамесок?

А ведь Владимир Лебедев — лучший и уже знаменитый тогда мастер детской книги. Обвинить его в непонимании «детской специфики» было бы, пожалуй, неосмотрительно... Да, при всей своей необычности, эта книжка С.Маршака и В.Лебе­дева «Как рубанок сделал рубанок», впервые изданная в 1927 году, не случайное отклонение от обычных методов постро­ения детской книги. Она очень принципиальна и характерна для своего времени.

Техника играла особую роль не только в экономичес­кой, но и в культурной жизни 20-х годов. Время, называвшее себя «периодом реконструкции», видело в ней свое знамя, залог счастливого будущего. Тех­ника выступала тогда в романтическом ореоле, ее четкие формы завоевывали быт, отражались на формах художественных. В журналах, посвященных искусству, печатались фотографии кораблей и само­летов как поучительный для художника пример выс­шей целесообразности форм. Бетонные и стеклян­ные плоскости «домов-коммун» и «фабрик-кухонь» не случайно напоминали промышленную архитек­туру. Техника не только служила практическим целям, но казалась и желанным средством воспита­ния нового человека — не мечтателя, а деятеля, труженика. И такое воспитание техникой торопи­лись начинать едва ли не с колыбели.

Педагоги преследовали сказку, ополчались на неуто­мимого фантазера Чуковского. О «вреде сказки» говорил и Луначарский, он ужасался «жесткостям», описанным в «Красной шапочке», и всерьез обвинял в «аморальности» Кота в сапогах... Зато «производ­ственной книжке для дошкольников» посвящались тогда сборники ученых статей. В них утверждалось: «Современная жизнь с новым содержанием и новой эмоцией оценивает труд, производство, и педагог выдвигает производственную книжку, как одну из самых нужных, педагогически ценных». Между тем с «производственной книжкой» для ма­лышей дело вначале не ладилось. «Дошкольник получает либо сухую, описательную книжку, кото­рая не затрагивает ни эмоций, ни сознания ребят», либо, — сетует тот же автор, — элементы «реально­го и современного» облекаются в таких книжках «в совершенно фантастическую форму». А фантасти­ка, по мнению этих суровых теоретиков, «убивает» реальность.

Но можно ли сделать увлекательную книжку для малышей, обходясь совсем без веселых выдумок, без сказочного одушевления вещей?

Нам теперь все эти ограничения, уже давным-давно отброшенные развитием культуры, кажутся таким бесмысленным и унылым педантизмом... А все-таки успешно решить эту, пусть надуманную задачу было возможно. Ведь живое любопытство к таинственно­му миру техники свойственно детям. Без конца могут они смотреть, как работает машина, без конца будут спрашивать о ее устройстве и назначении. Ясно, просто и точно ответить на их вопросы — не такая уж бессмыслица.

И вот «производственная книжка» для малышей начала становиться искусством, начала искать свою интонацию, и литературную и графическую.

К 1927 году, когда Лебедев и Маршак сделали свою книгу о рубанке, уже были изданы несколько превосходных книг такого рода. Характер жанра в них вполне определился, способы решения основных художественных задач были выработаны. Естественно, многие рисунки Лебедева в «Рубанке» оказались очень похожими, например, на близкие по теме иллюстрации Е.Эвенбах к вышедшей годом раньше книжке М.Ильина «Стол». Но все же работа Лебедева — не повторение сделанного до него и не рядовое звено в ряду производственных книжек, а один из шедевров, может быть — высшее достижение в этом жанре. Поискам своих товарищей Лебедев сумел придать завершенность и ясность, строгую чистоту художественного воплощения.

Между тем задача у него была более сложная и несколько даже противоречивая. Ведь на обложке этой явно «производ­ственной» книжки написано и слово «Сказка». Дело в том, что в отличие от большинства подобных изданий, адресованных ребя­там постарше, стихотворение Маршака обращено к самому маленькому читателю. Поэтому он (хотя это и не очень одобрялось тогда педагогической критикой) «оживил» свои рубанки и стамески, заставил их действовать самостоятельно, разговари­вать человеческими голосами. И Лебедев идет вроде бы за Маршаком, не изображает работающих людей. Однако не в его принципах было бы пририсовывать вещам глаза и руки. Так начинается скрытая полемика или, точнее — соревнование между автором и иллюстратором, так сказка превращается в деловую, без всяких уступок занимательности, повесть о столярной работе. Обычно говорят о счастливом совпадении творческих при­емов Маршака и Лебедева, вместе создававших характерный строй и стиль советской детской книги, единой и цельной в своем поэтическом и графическом характере. Но вот — случай, где можно было бы говорить скорее о «счастливом несовпадении», создающем в результате неожиданный и яркий образ.